Создай меня, мама! - Василий Васянин

– Извините, я из милиции, – Оленев привычным жестом раскрыл удостоверение сотрудника. Перед ним стояла измождённая буднями «высохшая» ничего не выражающая эмоциями – женщина. Её печальные глаза смотрели на него с вниманием и осторожностью, вглядываясь в дорожки записей раскрытого милицейского документа. Быстрый жест её рук, показываемый пальцами на уши, позволил понять Оленеву, что его собеседница – глухонемая.

– Как же будем мы теперь общаться? – недоумевал он, с интересом разглядывая её внимательные, серые глаза. Выражение взгляда, чувств, мимики гармонично передавалось объяснениями её рук, что – то на своём, лишь только ей понятном языке. Оленев стоял наблюдая за необычным общением, пытаясь вникнуть в смысл своеобразной разговорной речи. Неожиданно осенившая его мысль, позволила ему более предметно перейти на способ двухстороннего понятия. Достав из «папки» лист бумаги, он быстро записал, – Вы можете читать и писать? – Утвердительно кивнув, она вновь с неподдельным вниманием и любопытством взглянула на него. Заданные вопросы на листе отразили лишь след в объяснениях, не ведущих к раскрытию семейной трагедии, но обозначили смысл зарождения её глубины. Было понятно, что в семье кроме Юлии ещё двое малолетних сыновей и муж – Глушковский Николай, работающий совместно с женой более десятка лет на шумных и тяжёлых токарных станках агрегатного производства. Семья занимала две небольшие комнаты с подселением в пятикомнатной квартире с одним туалетом и кухонной комнаткой на остальных. Радуясь даже этому небывалому счастью, вспоминая приятные минуты совершённого переезда. Случившееся с Юлией, было не объяснимо и не понятно для матери. Она тускло смотрела в пространство и мужественно сдерживала свои капельки дождя, готовые вот – вот хлынуть словно из грозовой тучи. Но плакать видимо уже не было смысла, так говорили её глаза, искренне радуясь приходу правоохранительной инстанции. Психика же двенадцатилетней девочки всерьёз и возможно навсегда была «разорвана» в клочья. И теперь, она часами могла просиживать в углу комнаты и беззвучно плакать. Память неотвратимо преследовала её навязывая сюжеты её первого мужчины, которого она любила и ненавидела. Он вторгался в неё быстро и жадно, входя в маленькие слои несозревшего тела, «погибая» от блаженства и соблазна, повторить. Ей казалось, что этот кошмар теперь никогда не закончится и она «плыла» по воли судьбы смирившись своим безразличием. Внезапный приход молодого мужчины из милиции был для неё полной неожиданностью. Психологически, Юля ощущала чувство непрошедшего страха, который преследовал её своим постоянством, но появившееся новое, пока непонятное ей чувство теплоты, какой – то уверенностью вспыхнуло в её душе, маленьким разгорающемся огоньком. Скрипнувшая за спиной входная дверь, насторожила сыщика и поддаваясь инстинкту позволила ему повернуться. Юля вошла и с любопытством взглянула на Оленева. Её большие, чёрные глаза моргая мохнатыми ресницами приоткрывались лишь наполовину. Совсем ещё юная, небольшого росточка, она вопросительным взглядом посмотрела на мать.

– Она тоже глухонемая, – подумал Василий и написал несколько слов на листке показывая их девочке. Уголки её губ слегка дёрнулись, но продолжение улыбки не последовало. Прочитав написанное, Юля опустила глаза рассматривая свои носки. Неожиданно нарушив молчание, она тихо произнесла :

– Я хорошо слышу. У нас только родители глухонемые…

– Прекрасно, – с облегчением выдохнул оперативник.

– Главное, что с Юлей теперь можно нормально общаться, – подумал он. Но Оленев ошибался. Девочка вот уже второй день подряд сидела на стуле непросторного кабинета уголовного розыска и понуро рассматривала потёртые носочки своих ботинок не объясняя ничего. Как бы не старались в своём красноречии приглашённые педагоги или инспектора по делам несовершеннолетних, свои соревнования по психологии они проиграли. Юля просто молчала. Оленев понимал, вызвать на откровенный разговор изнасилованную двенадцатилетнюю девочку будет непросто. Она жила под воздействием сильного стресса в закрывшемся своём мирке. Её «рваная» душа забитая ремнями, ни сразу найдёт в себе силы поправиться. Но, он не сдавался, продолжая встречаться с ней ещё и ещё раз.

– Юля, ты ведь уже взрослая, так ведь? – не получив ответа, Оленев продолжал :

– И поэтому, нет смысла общаться с тобой как с ребёнком. К сожалению, от возникшей реальности уже не уйти и ты стала взрослее своих сверстниц. Ты – сильная девочка, у тебя будет всё хорошо. Но ты пойми, хочешь ты этого или нет мы должны во всём разобраться, помочь тебе найти и наказать обидевших тебя людей. Или ты не желаешь? – она по – прежнему молчала сидя на стуле по – детски склонив голову набок.

– Ну хорошо, а показать хотя б дорогу, по которой ты всё время ходишь к своей подружке, можешь? Тихо произнесённое «Да» – было началом успеха психологической развязки. Развивая событие Оленев продолжил :

– Юля, именно ту дорогу, по которой ты шла к подружке встречать Новый год? Призадумавшись мыслями она вновь затихла «обрабатывая» вопрос. И в этот раз для неё, он уже был несложен.

– Я всегда хожу по этой дороге, – произнесла она, углубившись вновь в свои носки.

– Тогда ты посиди, а я быстро сейчас найду транспорт. – И не пытаясь задерживаться, сыщик выскочил из кабинета. Они катались по улицам и кружили по кругу уже час. Но убежавшее время всё больше создавало иллюзию забытой дороги. Водитель заметно уставал от каждого повтора, выражая свои уже неподдельные эмоции. А Оленев, никак ещё не мог понять, что эта маленькая «кнопка» его просто дурачит. Она молча сидела и угрюмо молчала не сводя напряжённого взгляда с улицы своего школьного пути.

– Юля, мы вновь сейчас едем по твоей обычной школьной дорожке и ты каждый раз не можешь узнать, где встретили тебя здесь неизвестные люди. Может их вообще не было и ты это всё просто придумала? – странно было замечать, но после этих слов она заметно оживилась.

– Кажется, это здесь, – тихо произнесла она, продолжая всё также вглядываться в очертания давно ей изученных улиц.

– Стоп, машина! – неожиданно прозвучала команда водителю, который возможно всё это время ожидал только её. Автомобиль остановился как вкопанный, расслабился и стих, подтягивая к себе внимание своими специфическими раскрасками недоумевающих прохожих. Стайка несовершеннолетних подростков застигнутая врасплох бесцельно бродившая неподалёку, бросилась в россыпную с пакетами токсичного клея вдыхаемого ими в своём небытие рваной и наверное когда-нибудь преступной жизни. Визг тормозов и внезапный силуэт машины мгновенно рассеял их короткое спокойствие, удаляясь всё дальше и дальше на безопасное расстояние от людей вышедших из автомобиля.

– Вот этот дом, – Юля вытянула свою руку в направлении к ним близко находящейся пятиэтажки. Чуть выше, параллельно к указанному жилому дому, стоял ещё один, точно такой же ничем не отличающийся от других стоящих последовательно.

– Так, какой же из них, Юля? – переспросил Оленев, испытывая зарождающееся сомнения в её искренности.

– Вот, этот! – она вновь уверенно подняла руку показывая на ближайший дом. Но подойдя поближе, потоптавшись на месте словно заблудившись, Юля произнесла :

– Нет, мне кажется этот дом выше, следующий, – и она самостоятельно направилась к пятиэтажке, таинственно стоявшей неподалёку.

Она устала. Устала от поездки, от постоянства вызова, от упрямства Оленева и понимая свою безысходность и невозможность ничего изменить, тихо заплакала желая лишь одного, чтоб её оставили в покое.

– Юля, я понимаю ты устала, мы сейчас уже поедем домой, – произнёс Василий.

– Но ты ведь чувствуешь нанесённую тебе обиду, ведь так? – Она молча кивнула.

– Поэтому, – продолжал оперативник.

– Их надо найти и наказать. Потому что, безнаказанность порождает новое преступление, более тяжкое, – он посмотрел на неё своими измученными глазами и выдавил :

– Ты уверенна, что именно этот дом? Ведь только что ты показывала на другой. Тем более, мы неоднократно проезжали уже здесь с тобой. Да и к своей подруге, как ты объясняла, ходишь именно по этой дороге… Её путанность, сбивчивость показаний уже давно настораживала сыщика, но он понимал, что только терпение и внимание позволят дойти до истинных событий произошедших с ней. – Она либо что – то или кого – то боится, либо стресс мог повлиять на ещё неокрепшую психику девочки, – думал он, задавая каждый раз с осторожностью свои вопросы. Уже решительно подойдя к многоквартирному жилому дому избранному ей, Юля подчеркнула:

– Это здесь…

– Что, здесь? – переспросил Оленев. Она потупила взгляд, рассматривая вновь свои ботиночки.